Неделимая: роман о крахе Американской империи
Автор: Трой Грайс (Troy J. Grice)
Кол-во страниц: 129 + 26 оригинальных иллюстраций (только в русском издании)
Цена: 150 руб.
Читателей благодарят: переводчица Татьяна Пургина, редактор Ольга Каннуникова, дизайнер Анастасия Царькова, иллюстратор Маргарита Корсакова и вся команда Goldenfront.
По вопросам использования и распространения обращайтесь db@goldenfront.ru. Все права защищены © 2012.
Истинным патриотам посвящается
«Общество баранов порождает власть волков».
Бертран де Жювеналь
Глава 1.
Они смеялись над ней.
Мэйден Лейн была заместителем министра финансов и к тому же на редкость привлекательной женщиной. Стройная, безупречно сложенная, в свои сорок пять лет она была поистине лучом света в темном царстве хмурых банкиров. Вот уже двадцать с лишним лет в четыре утра мисс Лейн приносила жертву богам тщеславия, истязая себя в тренажерном зале отеля. Ее высокие тугие бедра и идеально очерченные ноги всегда были подчеркнуты облегающими деловыми костюмами – неизменно черными, с юбкой выше колен. И она привыкла быть предметом вожделения, а не объектом насмешек.
Мэйден хорошо изучила женщин, которые встречались на ее пути, этих бесполых существ, достойных лишь жалости. При взгляде на их безобразные сросшиеся брови становилось понятно, что они с готовностью похоронили свою сексуальность под покровом неухоженности и безвкусицы. «Жалкие неудачницы!» – думала она. Мэйден, или просто Мэй, всегда была уверена, что красота – ее главное оружие. «Для того чтобы победить, надо думать как победитель», – твердила она себе в редкие минуты сомнений. Рационализаторский подход к неудаче – это первый шаг на пути к успеху. Никогда не проявлять слабость. Никогда не сдаваться. Сражаться не на жизнь, а на смерть. Женщина должна использовать все, чем щедро наградила ее природа, если она хочет выйти победителем в этой схватке. В этом мире человек человеку волк.
Мэй могла с легкостью манипулировать любым из тех развращенных лысеющих зануд, с которыми она сталкивалась каждый день на работе в министерстве. Банкиры, дипломаты, политики – все они были мелкими карьеристами, которым важен только рост личного престижа. Собственное «Я» было их самым сильным наркотиком, а политическая арена превратилась в подобие Голливуда, где каждый хотел играть только звездные роли. Мэй обладала редким даром направлять эгоистичные стремления других в нужное ей русло: стоило только кокетливо подмигнуть или надуть чувственные губки, как все эти влиятельные болваны становились послушными марионетками в руках умелого кукловода.
Такая способность открывала перед Мэйден Лейн бесконечные горизонты возможностей.
В то время как Мэй взбиралась вверх по ступеням карьерной лестницы в министерстве финансов, ее женские чары порой служили ей даже лучшую службу, нежели ее ученая степень. Тщательно уложенные волосы и холеное тело плюс холодный расчет и безжалостность сделали эту женщину поистине неуязвимой. Она была бессмертным андроидом, роботом, терминатором…
…По крайней мере, до сегодняшнего дня.
Все началось с тех двух китайцев из лимузина. Большой проблемы для Мэй они не представляли. Однако в них было что-то, казалось бы, незначительное, но жутко раздражающее – как те мелкие камушки, которые постоянно попадали в ее открытые туфли. «Похоже, у ребят что-то не то с сексуальной ориентацией», – подумала Мэй, судорожно сжимая колени.
Министр финансов, ее босс, поручил Мэй провести переговоры с высокопоставленным представителем Народного банка Китая – министром по имени Цанг. В шанхайском аэропорту Мэй никто не встретил. Это было странно и непривычно. Ведь, в конце концов, она была сотрудником министерства финансов США. Чиновников из Штатов игнорировать как-то не принято. Мэй позвонила в посольство. Ей пришлось восемнадцать минут «оставаться на линии» для того только, чтобы получить долгожданную инструкцию: стоять и ждать машину. Мисс Лейн ждала. Ее раздражение росло. Она прождала без малого три часа. Наконец, подъехал лимузин.
Из машины вышел водитель в белых перчатках и с ужасным акцентом произнес: «Мисс Мэй Де Рэйн?». На нем красовалась одна из тех водительских шапочек, которые обычно носят чуть набок; брюки были слишком короткими, выставляя напоказ белые носки.
«Мэйден Лейн», – раздраженно поправила Мэй, демонстративно подчеркнув звук «л».
Водитель лишь слегка кивнул и отвел глаза, затолкал чемоданы в багажник и открыл для нее дверь.
Мэйден уже было села в лимузин, когда заметила внутри двух молодых мужчин. Китайцы равнодушно взглянули на нее и продолжали внимательно изучать свои мобильные телефоны. Мэй не рассчитывала на такую встречу. Сказать, что все происходящее было странным, – ничего не сказать. Оценив ситуацию, Мэй отправила свою помощницу добираться в гостиницу на такси. Мэйден чувствовала, что в машине состоится необычный разговор. Ей совсем не хотелось бы, чтобы ее помощницу вызвали на ковер к одному из воротил комитета Сената и заставили рассказывать под присягой, о чем говорили на заднем сиденье лимузина.
Достигнув определенных высот в политической карьере, Мэй прекрасно знала, что неведение – это первая заповедь бюрократии в США. Информация дает возможность исследовать. Исследование приводит к пониманию. Понимание рождает контроль. А любая бюрократическая машина контроля не терпит. Бюрократический институт долго не протянет, если особо активные народные избранники будут стараться вникнуть в суть происходящего. Ничто так не вдохновляет конгрессменов, как бурные дебаты вдали от реальных экономических проблем. Вся правда в том, что Конгрессу просто невыгодно обладать достоверной информацией о происходящем – иначе бы пришлось за все это отвечать.
«Меньше знаешь – крепче спишь. Вот истина на все времена», – подумала Мэй.
Двое китайцев, сидящих напротив Мэй, были изысканно одетыми тридцатилетними мужчинами в черных костюмах и начищенных до блеска туфлях. Аккуратно подстриженные и уложенные гелем волосы обрамляли высокие и широкие монгольские скулы. Черные солнцезащитные очки и презрительные выражения на лицах. Оба по-прежнему не выпускали из рук новомодных мобильных устройств.
– Добро пожаловать, мисс Лейн, – произнес первый, ни на секунду не отрывая взгляда от своего мобильного. – Как долетели?
Говорил он тихо и монотонно, но на безупречном английском.
– Вы заставили меня поволноваться, – сказала Мэй. – В аэропорту меня никто не встретил. Я была вынуждена прождать почти три часа. Я рассчитывала встретиться лично с мистером Цангом в его кабинете в НБК. Мы едем к нему?
– Приносим наши извинения, мисс Лейн, – продолжал все тот же китаец, – но у министра Цанга возникло неотложное дело в Бутане.
– Понятно, – промямлила Мэй в замешательстве. («Бутан? Как это понимать, черт побери?!») – Значит, я смогу встретиться с мистером Цангом завтра?
– Не думаю, что это возможно, мисс Лейн, – ответил китаец, пряча телефон в нагрудный карман. – Однако мы уполномочены министром Цангом вести переговоры от имени Национального банка.
– Я, конечно, прошу прощения, но все это очень странно. Вы, джентльмены, даже не удосужились представиться. А вы вообще знаете, кто я? – спросила Мэй, нахмурив брови. Она даже не старалась скрыть своего негодования.
– Безусловно, знаем, мисс Лейн. Мы очень хорошо осведомлены о том, кто вы и кого представляете. Вы Мэйден Лейн, помощник министра финансов США. Министерство финансов направило вас для ведения переговоров с НБК, – бесстрастно начал первый. – Ваш министр финансов не счел нужным приехать в Шанхай, чтобы встретиться с мистером Цангом лично, – он прислал вас. В свою очередь, мистер Цанг не счел нужным обсуждать дела с помощником, и, в частности, откладывать свой визит в Бутан. Он направил нас вместо себя. Так что, как видите, мисс Лейн, нет повода для беспокойства. Мистер Цанг уже ознакомился с вашим последним предложением, и мы получили все необходимые указания о том, как действовать… действовать от имени народа Китая.
– Простите, но какое дело в Бутане может быть таким безотлагательным, что из-за него мистер Цанг не смог явиться не встречу с чиновником из министерства финансов США? – Мэй уже сорвалась на грубость.
– Мы приносим извинения. Я понимаю, что такую великую супердержаву, как Соединенные Штаты Америки, мало заботит какой-то Бутан, но это государство – наш ближайший сосед и союзник, – ответил второй.
«Королевство Бута́н – государство в Азии, расположенное между Индией и Китаем…» – Мэй почему-то вспомнила уроки географии.
– Мы уполномочены провести переговоры здесь, – заявил первый.
– Что вы понимаете под словом «здесь»? – произнесла окончательно сбитая с толку Мэйден. – «Здесь» означает «здесь, в Шанхае?»
– «Здесь» означает «здесь, в лимузине», – усмехнулся тот.
Мэй никак не могла подобрать слова, что было абсолютно ей не свойственно. Даже в самой щекотливой ситуации она могла блеснуть эрудицией или, наоборот, нести милую, ничего не значащую чушь. Она ведь была политиком. «Коллеги из Китая никогда не позволяли себе такой откровенной грубости», – думала она. Французы, русские – да, но не китайцы. Добрые маленькие китайцы, всегда так пекущиеся о нормах и традициях. Без сомнения, так проявляется их культурный комплекс неполноценности. Но почему же они сегодня отбросили всякую деликатность? Мэй почувствовала, как ее раздражение перерастает в разочарование.
– Вы что, серьезно? В этой машине? Вы хотите обсуждать соглашение о взаимном обмене валют, которое может принести в казну вашей страны триллион долларов, на заднем сиденье лимузина?
Мэй застыла с широко раскрытым ртом, не в силах продолжать.
– Ладно, как скажете, – наконец пробормотала она, открывая свой портфель. Мэйден нащупала и вытащила копии документов, напечатанные на глянцевых фирменных бланках министерства финансов, и передала их своим собеседникам. Китайцы спокойно взяли бумаги, даже не взглянув на них.
– Как вы видите, – тщетно пыталась объяснить мисс Лейн, – это абсолютно стандартное соглашение… в общем, такие уже неоднократно подписывались с НБК. Суть в следующем: мы просим НБК приобрести четыреста миллиардов долларов за свою валюту. Все просто, как дважды два: покупку осуществляете через третьих лиц, тогда не будет особых волнений на рынке. Это несколько снизит давление на юань. Затем вы используете доллары, чтобы приобрести краткосрочные казначейские векселя, которые можно будет продать по более высокому курсу на следующей неделе. Вся сделка займет пару дней. Затем наш совет управляющих ФРС купленные у вас векселя распродаст за месяц… с гарантированной прибылью в десять процентов, разумеется.
Китайцы рассмеялись.
– Гарантированной? – хихикнул первый.
Они продолжали смеяться.
Мэйден задохнулась от ярости.
«Кем, черт возьми, возомнили себя эти прихвостни?» – мысленно прошипела она, а вслух произнесла:
– Я все-таки думаю, что мне следует поговорить с мистером Цангом лично. Надеюсь, вы понимаете, к каким судьбоносным последствиям обычно приводят подобные переговоры!
– Как я уже сказал ранее, – произнес первый, – мы уполномочены мистером Цангом. Он всецело нам доверяет.
Мэй поняла, что больше ничего от этих двоих не добьется. Она смотрела на них в упор, не отводя взгляда. Китайцы, насмеявшись от души, вновь с упоением погрузились в изучение своих телефонов. Сейчас больше всего на свете Мэйден хотелось выпрыгнуть из машины, добраться до гостиницы, заказать бутылку «Шато Лафит» за триста долларов, а затем сделать несколько звонков нужным людям, которые смогут поставить этих юнцов на место. Но реальность была такова, что они мчались со скоростью сорок миль в час по оживленной двенадцатиполосной магистрали в промышленном районе Шанхая. Мэй не хватило бы смелости остаться совсем одной посреди мегаполиса. До недавнего времени министерство финансов США привычно и без зазрения совести посылало китайцев куда подальше. Соединенные Штаты, если можно так выразиться, были полноправными хозяевами Китая, полностью разделяя убеждение, что кредитор находится во власти должника. Если кредитор начинает слишком сильно закручивать гайки и требует расплатиться по счетам, должник всегда может просто послать его ко всем чертям. Министерство финансов США, самый большой должник в истории человечества, знало это и этим пользовалось. Что смог бы сделать Китай, откажись Штаты платить по счетам? Отправиться в коллекторское агентство? Или обратиться к судебным приставам? Снимите розовые очки.
Китай сформировал рынок внешних заимствований США, поскольку большая часть долгов этой страны приходилась именно на него. Неудачная эмиссия США привела к катастрофическому падению цены на китайские активы, что, в конечном счете, болезненнее всего отразилось на самих китайцах. Даже если бы НБК отказался скупать долги США официально, то все равно сделал бы это тайно через третьих лиц и другие страны. Министерство финансов США прекрасно знало, что держит Китай на коротком поводке, и можно всегда рассчитывать, что азиатские друзья раскошелятся на очередные полтриллиона долларов, если экономическая политика Штатов того потребует. Китай никогда бы не допустил обвала финансового рынка. Это было бы равносильно самоубийству.
Заставить Китай в очередной раз раскошелиться – вот истинная цель предстоящих переговоров. Мэй должна была встретиться с мистером Цангом, как это уже было много раз. Она бы поманила его своим декольте или закинула небрежно ногу на ногу, и бумаги были бы подписаны. Потом они поужинали бы вместе. А чуть позднее Китай приступил бы к выполнению задания: сначала напечатал бы несметное количество юаней, потом на эти юани купил бы несметное количество долларов, а за доллары приобрел бы бесчисленное множество казначейских векселей США. Затем Штаты выпустили бы огромное количество новых долларов и использовали бы их, чтобы выкупить у Китая свои же казначейские векселя… плюс десять процентов, разумеется.
Эту гениальную схему придумал талантливый студент из Лиги плюща1, и она могла бы просуществовать вечно. В итоге только цена на рис поднялась на двадцать процентов – терять Китаю уже по сути было нечего.
На этот раз все пошло не так. Цанг не приехал, прислав вместо себя двух шестерок.
Как Мэй их ненавидела сейчас!
«Почему же мистер Цанг не приехал? – спрашивала она себя. – Из-за поездки в Бутан? Исключено. Вряд ли кто-то решился бы пренебречь Соединенными Штатами ради крошечной страны в Восточных Гималаях – неприметного горного королевства буддистских фанатиков».
– Я не понимаю, – сказала Мэй, – что это, чья-то глупая шутка? Все, что сегодня происходит, абсолютно ненормально.
– Вы правы, абсолютно, – заметил первый.
Мэй решила, что его она особенно ненавидит. Она ненавидела его голос. Его притворную вежливость. Его прическу под Элвиса.
– Просто немыслимо! – Мэй еле сдерживалась. – Вы опоздали на три часа, затолкнули меня в этот второсортный лимузин и… и еще разговариваете со мной в таком тоне! Я буду вынуждена доложить об этом кому следует.
– Мы уверяем вас, мисс Лейн, – хладнокровно сказал второй китаец, – НБК постарается найти мирные пути урегулирования сложившейся ситуации с министерством финансов США.
– Да, – кивнул первый, – постарается. Только, боюсь, старания будут напрасными.
Они посмотрели друг на друга и снова засмеялись.
– НБК планирует в ближайшее время прекратить все дела с министерством. Так что начинайте прямо сейчас подыскивать нового покупателя, – добавил второй.
– Прекратить? Я вас правильно поняла? – громко спросила Мэй.
Второй прекратил смеяться.
– Вы все правильно поняли, мисс Лейн. НБК больше не будет участвовать в так называемых сделках с двойной перепродажей. Мы также хотим вас проинформировать, что НБК намерен продать принадлежащую ему долю, если это еще возможно. Вы, американцы, такие самонадеянные. НБК уже несколько месяцев в одностороннем порядке избавляется от долговых облигаций США. Откровенно говоря, мы удивлены, что вы об этом не знали.
– Мы искренне надеемся, что ваша страна сможет найти других покупателей для новых эмиссий. Вероятно, Зимбабве это будет интересно… как вы считаете? – спросил первый, не скрывая сарказма.
«Ублюдки!» – подумала Мэй. Она рефлекторно потянулась за телефоном, но потом у нее возникла идея получше. Никогда не показывать свой страх. Мэй постаралась взять себя в руки.
– Господа, вы вообще сами понимаете, что происходит? – спросила она спокойно. – Вы отдаете себе отчет, что ваши действия приведут к глобальной катастрофе? Если вы сейчас выйдете из игры, то мы все окажемся у разбитого корыта. Кому вы собираетесь экспортировать свой ширпотреб? Вьетнаму?
Китайцы опять разразились смехом. На этот раз второму даже пришлось снять очки, чтобы вытереть слезы.
– Эта общеизвестная экономическая теория, которую вы так любили преподавать в свих бизнес-школах много лет назад… – начал он, успокоившись.
– О чем вы говорите? – спросила Мэй.
– Мы говорим о теории инвестирования, мисс Лейн. Видите ли, мы больше не верим, что Штаты выплатят нам долги. В лучшем случае вы просто напечатаете новые купюры для этих целей. Дефицит американского бюджета растет такими темпами, что у вас даже нет возможности выплачивать проценты по долгам. Другими словами, Америка – банкрот. Поэтому мы не можем продолжать… как это у вас называется… «бросать деньги на ветер». Да, это выражение знакомо вам со школы. В соответствии с американской экономической теорией НБК решил сократить расходы.
Мэй смотрела на них молча, опять нахмурив брови.
– Невозвратимые издержки невозвратимы, мисс Лейн, – пояснил второй. – Эпоха, когда Китай собственноручно обесценивал юань для того, чтобы жирные американцы могли сидеть и смотреть «Ковбоев из Техаса» на 3D-экранах телевизоров, сделанных народом Китая, канула в Лету.
– Что вы себе позволяете?! – рявкнула Мэй. – Я требую… Я хочу поговорить с…
– Наши переговоры подошли к концу, – перебил ее второй.
Первый опустил стеклянную перегородку в салоне. Лимузин свернул с автострады. Раздался визг тормозов, автомобиль остановился на оживленном перекрестке. Выскочил водитель, на ходу поправляя шапочку, метнулся к багажнику, сверкнув белыми носками, достал чемоданы Мэй и выставил их прямо на обочину. Обежал машину вокруг и открыл ей дверь.
– Прощайте, мисс Лейн. Мы не хотим больше иметь с вами дел.
Мэй не могла поверить, что весь этот кошмар происходит с ней на самом деле.
– Выходите! – приказал второй.
Мэй медленно вышла из лимузина. Водитель громко хлопнул дверью, прыгнул назад в машину, и автомобиль растворился в суете промышленного Шанхая.
Мэй встала под навес, достала мобильный и позвонила боссу, министру финансов. Из-за сильной вони от горелого масла, запаха бензина и смрада от разлагающихся трупов животных она с трудом могла дышать. По телу пробежал холодок от вида этих омерзительных последствий индустриализации.
– Слушаю, – раздалось на том конце линии.
– Это Мэй. Я тебя плохо слышу. Я на улице… Да, в Шанхае… Они бросили меня здесь… Я не знаю, что сказать… Эта была очень странная встреча… Нет, Цанг не приехал… Он прислал двух мальчишек… Редкие кретины… Представляешь, они сказали, что не собираются бросать деньги на ветер…
В трубке раздались короткие гудки.
Мэй с удивлением уставилась на свой телефон. Она подождала минуту, но никто не перезвонил. В дорогом костюме, в туфлях на высоких каблуках она вдруг почувствовала себя такой нелепой и беспомощной. Шум, смрад и грязь неприглядной действительности пугали ее. Мэй развернулась и пошла к стене в поисках какого-нибудь знака, чего-то понятного – английской фразы, или рекламы, или вывески. Но она не смогла найти ни одного слова по-английски – везде одни иероглифы. От старой доброй Америки тут не осталось и следа – даже автоматов с колой не было.
Когда ужас от осознания собственной беспомощности прошел, Мэй почувствовала, что она здесь никому не нужна: каждую минуту мимо проходили сотни людей, не обращая на нее никакого внимания. Никто не поинтересовался, кто она и что здесь делает. Ни одному китайцу не было дела до заблудившейся американки. Они были слишком заняты, покупая, продавая, производя, подсчитывая. Они были деловыми людьми, которым не свойственны жалость и сострадание. Свались она сейчас замертво, через нее просто перешагнули бы или убрали с дороги, как груду мусора.
1 Лига плюща (Ivy League) – ассоциация восьми элитных частных американских университетов, расположенных на северо-востоке США (в нее входит Гарвардский университет). Название происходит от побегов плюща, обвивающих старые здания в этих университетах.