Дон Кокс о том, как переоценка золота может решить всемирные долговые проблемы

Вероятно, наиболее живучий парадокс в финансовой сфере состоит в том, как основные правительства и центральные банки относятся к своим золотым активам: они их игнорируют.

Когда почти все экономики ОЭСР испытывают колоссальные дефициты в период процентных ставок, близких к нулю, и почти все правительства стремятся увеличить поступления, не повышая недружественных экономике налогов, почему бы владельцам крупных активов не переоценить свое золото до, скажем, $2200 за унцию и не объявить свою готовность продавать по такой цене – в слитках или облигациях, обеспеченных золотом – и покупать, скажем, по $2000?

Рузвельт (Roosevelt) переоценил золото с $20,67 за унцию до $35 и объявил, что США готовы продавать и покупать по этой цене. Он также запретил гражданам США иметь золото.

К концу депрессии большая часть видимых золотых запасов была в Форт-Ноксе.

Помимо всех рабочих мест, созданных в Неваде и других золотодобывающих штатах, эта попытка ввести контролируемую инфляцию во времена расцвета дефляции, была, по крайней мере, слегка благотворной. Обладание большей частью мирового золота также оказалось чрезвычайно полезным при финансировании восстановления разрушенной войной Западной Европы.

Бурный рост золота до $1800, скорее всего, поверг в колоссальное замешательство центральных банкиров. С чего бы это инвесторам продавать правительственные облигации и покупать металл? Неужели они не верят нам, когда мы говорим им, что печатание денег не обесценит валюту?

Лучшим способом лишить золото его новообретенной роли морального судьи бюджетной и денежно-кредитной правительственной политики  может быть ограничение его роста.

Да, придирчивые критики скажут, что это равнозначно покупке весов с максимальной отметкой, превышающей нынешний вес покупателя на три фунта.

Но отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Золотые жуки давно продекларировали собственную версию Золотого правила:

«Правила устанавливает тот, у кого есть золото».

Согласно этому стандарту, Барак Обама (Barack Obama) за одну ночь может стать властелином мира.

Установленное ограничение на рост золота и выставление  на продажу всех доступные запасы западных центральных банков – или конвертируемые облигации – будут ударом по спекулянтам.

По иронии судьбы, это могло бы быть хорошей новостью для большинства акций золотодобывающих компаний.

И отличной новостью для геологоразведчиков, у которых есть нечто большее, чем просто дыра в земле.

Почему?

Еще в 1930-х акции золотодобывающих компаний были любимчиками фондового рынка. Кто еще мог продавать всю продукцию правительству по гарантированной цене?

Для добывающих компаний, золотоискателей и биржевых спекулянтов Рузвельт был героем.

Это была золотой век для копеечных золотых акций. Любой мог попытать счастья на них. Тогда не было никаких лотерей, и единственными легальными азартными играми были церковные лото бинго. Любой человек, имевший мечту и буровую скважину, мог торговать своими акциями, а регулирование ценных бумаг варьировалось от либерального до несуществующего.

История о неожиданном побочном эффекте проведения поисковых работ в эту спекулятивную эпоху.

Руководство Gunnar Gold, одной из многочисленных спекулятивных компаний начала 1940-х годов, считало, что обладает многообещающим золотым запасом на Юконе. В руде была какая-то необычная примесь, но начальство это, казалось, не волновало.

Неожиданно канадское правительство национализировало компанию – заплатив за акции рыночную цену, которая была не больше $2 за штуку. Только после окончания войны удивленные акционеры узнали, что руда Gunnar была радиоактивной.

Содержащийся в ней уран пошел на секретную операцию американского правительства в Лос-Аламосе, а какая-то его часть оказалась в бомбовом отсеке «Enola Gay», а затем ее сбросили на Японию.

Без гарантированной цены золота этот рудник могли никогда не обнаружить.

Мы верим, что новая эра, когда золото вновь станет центром операций центральных банков, будет великим временем для разведывательных работ и разработок золотых рудников.

Что касается стабильных, хорошо финансируемых продуктивных золотых рудников с громадными, политически надежными резервами - Goldcorps, Barricks, Newmonts и их собратьев – они больше не будут «белыми фишками»: они станут «голубыми фишками», выплачивающими гарантированные дивиденды, что высоко ценилось бы во времена минимальных процентных ставок.

Повышательная переоценка позволила бы лучше обеспеченным странам PIIGS выпустить обеспеченные золотом облигации под мизерный процент. Что касается США, у которых золота больше, чем у кого-либо, и которые, похоже, понятия не имеют, почему это так или что с ним делать, то Обама мог бы направить доходы от оптовых продаж на покрытие дефицита.

Ограничение роста цены золота вывело бы с фондового рынка главный медвежий объект инвестирования капитала – золотой металл. В течение многих месяцев, пока акции дешевели, золото росло в цене.

Если золото будет ограничено, а правительства объединятся в своей готовности продавать золото вкупе с запретом на спекулятивные короткие продажи банковских акций, а также непокрытые свопы на обеспеченные залогом долговые обязательства, правительства и банки могли бы получить оперативную паузу.

Зачем запрещать непокрытые свопы на обеспеченные залогом долговые обязательства?

Затем, что они нарушают многовековой закон для страховых продуктов – закон страхового интереса. Когда в Англии впервые появилось страхование жизни, компании позволяли любому человеку приобретать полис для другого лица. Затем они обнаружили, что люди, чьи жизни не были застрахованы лично ими, гибли при трагических обстоятельствах. Так появилась концепция страхового интереса – так же, как огневые страховщики не позволяют людям страховать жилища, на которые у них нет права собственности.

AIG никогда бы не обанкротилась (а это стоило налогоплательщикам более $100 млрд), если бы она не нарушила свои принципы страхования, безрассудно связавшись со свопами на обеспеченные залогом долговые обязательства.

Как часто говорил знаменитый Пол Волкер (Paul Volcker), почему экономики и налогоплательщики должны подвергаться риску из-за банков, которые с головой ушли в новомодные финансовые продукты? Западные экономики развивались вполне удовлетворительно на протяжении нескольких десятилетий до появления этих чудовищ, а банковские банкротства были легко управляемы.

Сегодняшнее сообщение о том, что UBS явно просвистел $2 млрд на торговых операциях, прекрасно иллюстрирует эту точку зрения: UBS пришлось спасать за счет швейцарских налогоплательщиков, потому что заемные средства в соотношении 40 к 1 были вложены UBS в чудовищные количества гнилых американских ипотечных ценных бумаг. Великий банк, на протяжении более ста лет бывший столпом швейцарского консерватизма и честности, попытался стать швейцарским Goldman – и ему не хватило мозгов и капитала для этой переделки. Менее трех лет спустя банк готовится сообщить о квартальных убытках, приписываемых неконтролируемому трейдеру. Известно, что Аксель Вебер (Axel Weber) из Бундесбанка в следующем году возглавит эту организацию, чья финансовая структура в последние годы как будто состоит из швейцарского сыра.

Почему мы уделяем столько внимания политическим предложениям?

Потому что мы всерьез обеспокоены возможностью начала нового финансового кризиса в то время как правительственные бюджеты на спасение всерьез ограничены.

Долгожданная речь президента Обамы о его великих планах по созданию рабочих мест была встречена разнообразными реакциями, варьирующимися от скуки до презрения. Это была очень энергичная и отлично поданная ложь. Однако все, что он мог сделать – это продвигать новую серию прошедших стадию предварительной подготовки проектов и рабочих мест для учителей, финансируемых за счет увеличения налогов для богачей. Его считают человеком, потратившим $800 миллиардов на программу стимулирования, которая не сработала, и теперь у него нет ни денег, ни идей.

Обама и его европейские коллеги, глядя на показатели акций крупных банков, должно быть, чувствуют, что ничего нет, все растрачено.

Правительственное золото, которое могло бы обеспечить такую поддержку лидерам в США и Европе, мешает им, потому что его стабильные рыночные показатели ежедневно напоминают о тщетности их, казалось бы, нескончаемых кризисных совещаний и новых акронимов, изобретаемых для названия механизмов спасения, обеспеченных… чем?

Бернанке (Bernanke) выразил мнение, что немного инфляции (но не в продуктах питания или топливе) поможет злополучному рынку недвижимости.

Обама не смог направить экономику по пути восстановления. Большинство его оппонентов-республиканцев такие же доктринеры, как и он – хотя и пропагандируют иные устаревшие догмы, столь же бесполезные. 

Как сказал Рейган (Reagan), когда страна столкнулась с подобным кризисом: «Если не мы, то кто? И если не сейчас, то когда?» Он также точно определил экономическую программу демократов: «Если оно движется, обложите его налогом; если оно все еще движется, регулируйте его; если оно обанкротится, субсидируйте его». Это отлично описывает сегодняшний демократический догматизм. Но догматический отказ республиканцев увеличить какие-либо налоги – даже на долю валовой прибыли, причитающейся управляющим хедж-фондов, которые создают рабочие места – столь же беспомощен.

Если и нужно начинать переоценивать золото, купленное Рузвельтом по $35 – и снижать эндогенные риски в мировой банковской системе – то сейчас для этого самый подходящий момент.

Продажа обеспеченных золотом облигаций и металла по $2200 всем желающим была бы, конечно, равнозначна распродаже «фамильного серебра». Но отчаянные времена требуют отчаянных решений. Крупнейший и самый очевидный актив в распоряжении Обамы – это единственный актив, который он не может задействовать.

Почему нет?

Долгосрочные облигации, обеспеченные золотом, скажем, с 5-процентной доходностью были бы единственным способом продажи большей части запасов Минфина без затопления наличного золотого рынка.

Те, у кого хорошая память, могут припомнить, когда Жак Рюэфф (Jacques Rueff), золотой гуру Де Голля (De Gaulle), убедил Францию выпустить несколько обеспеченных золотом облигаций в качестве доказательства, что стране не грозил серьезный риск инфляции. Затем началась стагфляция и бесконтрольный рынок золота и эти обеспеченные облигации стали баснословно прибыльными инвестициями.

Большинству руководителей центральных банков знакома эта досадная история, способная воспрепятствовать их желанию делать какие-то рекомендации. Никому не хочется остаться в народной памяти как человек, продавший золото по $2000 в виде долгосрочных облигаций, а металл потом подорожал до $5000.

Но причина, по которой Руефф потерял так много, заключалась в том, что Никсон (Nixon) закрыл золотое окно, после чего цены на нефть выросли вчетверо, и началась стагфляция, которая доселе вообще не существовала. В условиях такого временного сценария США перевели бы весь металл, необходимый для обеспечения облигаций, а Конгресс принял бы закон, гарантирующий конвертацию этих золотых облигаций до срока погашения.

Наконец, мудрый и остроумный народ из Leuthold Group опубликовал График года, демонстрирующий кумулятивную общую прибыль от инвестиций в золото в сравнении с прибылью от вложений в акции индекса S&P с момента закрытия Никсоном золотого окна, аннулировавшего ограничение на рост цены золота, установленное в рамках Бреттон-вудса.

Что примечательно, бычий рынок золота в этом тысячелетии продемонстрировал, что среднегодовая доходность металла шла в ногу с S&P: 9,9% против 9,8% для акций S&P. Если бы вы поместили в хранилище золотой слиток и оставили его там на 40 лет, вы бы немного обогнали большинство инвесторов в акции. Индекс S&P издавна считался доказательством триумфа американского капитализма с его бизнес-школами, тренингами по менеджменту и превосходной коллекцией такого большого количества величайших компаний мира. Покупайте и держите акции S&P, и вас вознаградят самые лучшие производители капитала. Покупайте и держите золото, и будете такими же старомодными, как сторонники теории о флогистоне.

Этой статистикой мог бы воспользоваться Обама, чтобы доказать, что сейчас самое время, чтобы зафиксировать рынок золота, пустив в обращение активы страны, воспользовавшись многочисленными стратегиями и инструментами через 40 лет после того, как Никсон отпустил золото, и через 78 лет после того, как Рузвельт переоценил его на 70%.

Той же стратегией могли бы воспользоваться некоторые из самых отчаявшихся европейских стран. У них есть золото; им нужно продать облигации, которые не нужны рынку; их дефициты пугают, и они должны одновременно урезать расходы. Выпуск долгосрочных облигаций с фиксированной ценой золота мог бы превратить их долговые обязательства в ликвидные.

Большая часть золота в американских и европейских хранилищах накапливалась, по большей части, за счет налогоплательщиков того времени.  Оно не выполняет свою обычную функцию в то время как все правительства – особенно швейцарское – казалось бы, мечтают об ослаблении своих валют. Причина, по которой странам было нужно золото, состояла в необходимости обеспечить свои валюты.

Ломбарды и ювелирные магазины сообщают о многочисленных случаях продажи золота представителями среднего класса, которые с трудом выживают. Суть золота на все времена сводилась к тому, что оно было единственным, чем можно было воспользоваться для оплаты товаров и услуг или списания долгов.

Почему бы правительствам не продать свое золото и не использовать его для обеспечения своих облигаций?

Как нам кажется, Обама должен взять в советники одного экономиста, не поддерживающего кейнсианскую теорию и понимающего суть золота. Мы уверены, что он мог бы найти себе в помощь старомодного ученого в Чикагском университете, если бы сделал несколько звонков.