Как классический золотой стандарт помог созданию современного государства - БОЛЬШОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ

Автор: Райан МакМейкен (Ryan McMaken)

В течение большей части прошлого века идею золотого стандарта для национальных валют обычно связывали с экономикой, построенной на принципе невмешательства, и «классическим либерализмом» – также известным как «либертарианство». Несложно увидеть почему. Во второй половине XIX века – когда свободно-рыночный либерализм был особенно влиятельным в значительной части Западной Европы – именно либералы выступали за принятие системы, известной нам теперь как классический золотой стандарт (КЗС) и главенствовавшей в Европе примерно с 1870 по 1914 гг.

Либералы продвигали тогда это изменение по нескольким причинам. Они считали, что КЗС будет способствовать глобализации и международной торговле, при этом снизив так называемые транзакционные издержки. КЗС также создал более прозрачную кредитно-денежную систему в том смысле, что национальные валюты были явно привязаны к определенному количеству золота. Более того, КЗС устранил предполагаемые недостатки биметаллизма.

Сегодня свободно-рыночных либералов продолжают ассоциировать с КЗС – и с товарными деньгами в целом, – потому что КЗС потенциально ограничивает, насколько государственный режим может обесценивать валюту.

Однако легко также переоценить, насколько КЗС можно описать как построенный на принципе невмешательства или как систему, действительно работающую против интересов государственной власти.

На самом деле КЗС был ключом к укреплению государственного контроля над национальными кредитно-денежными системами. В то время это понимали националисты, рассматривавшие золотой стандарт как инструмент повышения национального престижа и расширения суверенитета и государственной власти.

Хотя многие либералы, очевидно, надеялись, что КЗС лишит национальные валюты значимости в по-настоящему глобализированном мире, этого не случилось. Вместо этого КЗС во многих отношениях подготовил почву для того, что последовало дальше: Бреттон-Вудса и плавающих бумажных валют.

Анализ этих исторических тенденций приводит нас к важному выводу: недостаточно ностальгировать по КЗС и искать возвращения к всего лишь обеспеченным золотом национальным валютам. Необходимо полностью отказаться от самой идеи национальных валют в пользу настоящей валютной конкуренции и частных товарных денег.

Классический золотой стандарт: лучше, чем бумажные валюты, но не идеально

Ф. А. Хайек (F.A. Hayek) определил центральную роль государства в КЗС, когда писал в «Денационализации денег» (The Denationalisation of Money): «Я по-прежнему убежден, что, пока управление над деньгами осуществляет государство, золотой стандарт со всеми его недостатками единственная сносно безопасная система. Но определенно может быть лучше, только без посредничества правительства» [1].

Другими словами, золотой стандарт в классическом виде определенно лучше нынешнего статус-кво. Но всё же это кредитно-денежная система, остающаяся в руках государства.

Что же тогда идеально? Хайек заключает: «Если мы хотим, чтобы свободное предпринимательство и рыночная экономика выжили, у нас нет другого выбора, кроме как заменить правительственную валютную монополию и национальные валютные системы свободной конкуренцией частных банков-эмитентов» [2].

Чтобы понять этот контраст между обеспеченными золотом национальными валютами и настоящими частными деньгами, полезно будет рассмотреть кредитно-денежную ситуацию, существовавшую до появления КЗС. Конечно, правительственное вмешательство имело место и в этот период. Но в этот период наблюдалась настоящая валютная конкуренция, правда, с участием правительств.

До национальных валют и классического золотого стандарта

Многие из этих более ранних кредитно-денежных систем сильно отличались от ситуации XIX века, известной теперь как просто «золотой стандарт». Однако многие противники бумажных денег сегодня ошибочно называют золотым стандартом любые деньги, основанные на металлах.

Такое часто можно встретить в объяснениях истории денег как от сторонников, так и от противников использования товарных денег. Взять, к примеру, «образовательное» видео, озаглавленное «Золотой стандарт за минуту» (Th eGold Standard Explained in One Minute) и представляющее вполне типичный пример этой проблемы. Ролик придерживается обычной для такого рода обзоров денежной истории хронологии. Выглядит это примерно так: тысячелетия назад люди начали чеканить золотые монеты. Затем они поместили эти монеты в хранилища. В 1945 г. Бреттон-Вудская система положила этому конец. А в 1971 г. связь между золотом и деньгами и вовсе расторгли. Теперь мы используем бумажные деньги. Конец.

Как минимум это неточно. Большую часть денежной истории можно точнее описать как децентрализованную систему конкурирующих банкнот и монет из меди, серебра и золота. Эмиссия банкнот до XIX века была преимущественно частой – первопроходцами этой практики стали итальянские банкиры в Средневековье.

Как описывает Эрик Хелляйнер (Eric Helleiner): «До введения золотого стандарта страны обычно имели скорее гетерогенные и часто достаточно хаотичные кредитно-денежные системы, где государство имело лишь частичный контроль» [3]. Исторически монеты могли чеканиться частными монетными дворами или такими, которые получили правительственную монополию. Но в каждой стране часто свободно обращались монеты из разных юрисдикций. Более того, во многих случаях чаще использовались серебряные монеты, а не золотые. С XVI по XIX век значительная часть мира фактически была ближе к серебряному стандарту, чем к золотому. Важный пример этого – мексиканский серебряный доллар, свободно обращавшийся в Северной и Южной Америке и Восточной Азии чуть ли не до конца XIX века. Мир отказался от мексиканских долларов – и других серебряных денег – только в 1870-х, перейдя на новый, золотой стандарт.

Почему монометаллический золотой стандарт?

Как же мир перешел на золотой стандарт? Дэвид Гласнер (David Glasner) объясняет его происхождение:

«Хотя древние валюты изготавливались из драгоценных металлов, концепция формального кредитно-денежного стандарта была инновацией XVIII-XIX вв. До 1816 г. фунт не был законодательно определен британским парламентом как определенный вес золота или серебра. С 1717 г. в Англии де-факто действовал золотой стандарт, но этот стандарт был обусловлен недооценкой золота относительно серебра на монетном дворе по указу сэра Исаака Ньютона (Isaac Newton), а не законодательным определением фунта в золоте» [4].

Затем в 1798 г. британское правительство положило конец свободной чеканке серебряных монет и Монетным актом 1816 г. ввело золотой стандарт де-юре.

Континентальные режимы постепенно отказывались от серебра и биметаллизма вследствие ряда рыночных событий и правительственных вмешательств. Сравнительно новая практика, когда правительства устанавливали фиксированное отношение цен золота и серебра – в противоположность свободно плавающим рыночным ценам, – означала, что один из двух металлов был недооценен относительно другого. Как следствие, недооцененный металл не использовался в качестве общего средства обмена, а копился. В первой половине XIX века относительно высокий уровень добычи серебра в сочетании с фиксированным отношением означал, что золото было законодательно недооценено. Золото тогда исчезло в сбережениях, и Франция, например, де-факто перешла на серебряный стандарт. Но после середины столетия, отчасти благодаря открытию золота на Аляске и в Австралии, золотые монеты стали более многочисленными и относительно переоцененными. Следовательно, золото стало предпочитаемым средством сбережения, а серебро копилось и стало использоваться в неденежных целях. Таким образом, многие мировые режимы быстро перешли на золотой стандарт.

Принятие золотого стандарта также способствовало торговле с Великобританией – на то время ведущей экономикой мира. Жителям стран с золотым стандартом было проще торговать с жителями других стран, также придерживающихся золотого стандарта.

В 1860-х Швейцария, Италия, Бельгия и Франция образовали общий валютный блок, всё больше тяготевший к золотому стандарту. В 1871 г. на золотой стандарт также перешла Германия, что положило начало эре КЗС в большей части Европы. (США присоединились в 1894 г.)

Национальные правительства были активно вовлечены в этот процесс. Они могли манипулировать относительными ценами золота и серебра, контролируя свободную чеканку серебра и одновременно стремясь избегать ситуаций, ведущих к крупному экспорту золота.

Почему национальные правительства хотели золотой стандарт

Важнейший фактор этого перехода на золотой стандарт кроется не столько в золоте как таковом, сколько в монометаллическом стандарте. В политической дискуссии кредитно-денежной политики и националисты, и либералы режима видели преимущества этого, поскольку, как утверждает Хелляйнер, «в переходе на золотой стандарт часто видели ключевую кредитно-денежную реформу, способную привести к более унифицированному и гомогенному кредитно-денежному порядку, контролируемому государством» [5].

Для либералов это означало упрощение экономических расчетов для банкиров, торговцев и правительственных агентов. При монометаллическом золотом стандарте не нужно иметь дело с потенциальной путаницей, связанной с расчетом реальной стоимости как в золоте, так и в серебре. Также это упрощало международную торговлю. Многие либералы надеялись, что это приблизит мировые режимы к настоящей международной денежной единице, упраздняющей национальные валюты.

Такой интернационалистский подход – ключ к пониманию либеральных взглядов на ценность КЗС. Однако позиция националистов и государственников больше была связана с внутренней политикой. Хелляйнер пишет: «Тогда как экономические либералы видели золотой стандарт главным образом в экономическом и интернационалистском свете, националисты рассматривали его скорее во внутреннеполитическом ключе, как полезный для их целей укрепления государственной власти, контроля над экономикой, взращивания чувства коллективной национальной идентичности и усиления внутренней экономической сплоченности нации» [6].

Золотой стандарт также имел преимущества для самого режима. Старый порядок конкурирующих валют создавал неопределенность и более высокие транзакционные издержки для государства, если говорить о налогообложении и надзоре государства за экономической активностью. Консолидированный кредитно-денежный порядок нового золотого стандарта снижал эти издержки как для режима, так и для общественности.

Создание национальной валюты

Возникновение национальных валют при золотом стандарте усилило государственную власть двумя способами. Во-первых, КЗС помог приучить общественность к использованию денежных знаков, или символических денег. Во-вторых, консолидация национальных кредитно-денежных систем при единой национальной валюте укрепила власть центральных банков.

Рассмотрим для начала возникновение металлических денежных знаков. До КЗС большинство обращавшихся монет были «полновесными», то есть их номинальная стоимость равнялась стоимости содержавшихся в них металлов. Однако с появлением КЗС и национальных валют ключевым изменением «было создание вспомогательных металлических денежных знаков, то есть таких монет, номинальная стоимость которых больше не основывалась на их металлическом содержимом, а устанавливалась государством относительно золота. Чтобы поддерживать эту стоимость, государство стало активно управлять предложением металлических денежных знаков» [7].

Например, в 1905 г. американец мог носить при себе десятидолларовую золотую монету, с помощью которой он мог совершать платежи. Он также мог иметь серебряный доллар. Однако этот серебряный доллар по своему металлическому содержимому не был равен одной десятой стоимости десятидолларовой золотой монеты. Серебряный доллар был металлическим денежным знаком. Его стоимость устанавливалась центральным банком или режимом как определенная сумма в национальной валюте.

Такой подход позволил режиму просто создавать монеты из металлов, бывших намного менее ценными, чем представляемое ими золото. Кроме того, режиму больше не нужно было иметь дело с часто встречавшейся в прошлом проблемой, когда недооцененные конкурирующие валюты исчезали с рынка. Так было удобно почти всем, поскольку Европа давно страдала от дефицита монет для мелких платежей и оплаты труда. Данная проблема становилась тем более острой, чем больше людей переходили с сельского хозяйства на наемный труд в промышленности. Таким образом, доступность государственных металлических денежных знаков помогла положить конец использованию иностранных и полновесных монет.

Когда эти металлические денежные знаки вошли в повседневное употребление, общественность научилась использовать монеты, металлическое содержимое которых имело мало общего с их законодательно установленной покупательной способностью. Но главное, общественность научилась доверять, что режим будет надежно управлять стоимостью этих монет – всегда деноминированной в национальных валютах, таких как фунт или доллар.

Между тем центральные банки начали выпускать банкноты, всё больше отдалявшиеся в сознании большинства простых граждан от обеспечивавшего их золота. Мартин ван Кревельд (Martin van Creveld) пишет: «В теории любой человек в любой из этих стран мог свободно прийти в банк и обменять свои банкноты на золото; однако в Лондоне те, кто осмеливался попробовать, зачастую уходили с пустыми руками, если речь шла о нетривиальных суммах» [8].

Тем не менее это не привело к набегам на банки, чтобы конвертировать банкноты в золото. Простые люди во внутренней коммерции научились ассоциировать бумажные деньги режима с золотом, не настаивая на владении золотом как таковым. Но главное, использовать бумажные деньги было удобнее, чем носить тяжелые и занимающие много места металлические монеты. Когда публика свыклась с этими удобными бумажными деньгами, всё больше и больше золота стекалось в банковские хранилища – особенно в хранилища центральных банков.

В начале 1860-х – в период биметаллизма – мировое предложение твердых денег преимущественно находилось в частных руках [9]. Но затем ситуация стала меняться. Марк Фландро (Mar cFlandreau) пишет:

«Пожалуй, самым радикальным следствием замены биметаллизма золотым стандартом было то, что это сняло с частного сектора основную ответственность за управление глобальной кредитно-денежной системой. Приведение денежной базы к единообразию означало, что теперь можно было достигать стабильного обменного курса правильным поведением денежных властей. Центральные банки теперь смогли управлять всё большей долей международных твердых активов – данная тенденция ускорилась после 1873 г.» [10].

Такой растущий контроль также позволил режимам предоставить центральным банкам еще больше власти:

«Независимо от того, был ли он частным или государственным, изначально каждый такой [центральный] банк был лишь одним институтом – эмитентом банкнот среди многих, но, выступая единственным пристанищем для депозитов государства, был неуязвимым и не мог не расти за счет остальных. Примерно к 1870 г. такие банки не только монополизировали эмиссию банкнот в большинстве стран, но также начали регулировать другие банки. Поскольку резервы центральных банков намного превосходили резервы остальных банков, они неизбежно стали рассматриваться как кредиторы последней инстанции» [11].

Когда центральные банки взяли под контроль крупные банковские операции, они стали стремиться господствовать и над меньшими повседневными транзакциями, выпуская бумажную мелочь. Так общественность побуждали держать на руках еще меньше золота. Ван Кревельд продолжает: «Со временем [центральные] банки различных стран стали соревноваться, кто напечатает самые мелкие банкноты (в Швеции, например, выпускались банкноты в одну крону, стоившие лишь чуть больше одного британского шиллинга, или $0.25), вследствие чего еще больше золота исчезало в их же хранилищах» [12].

Печальная развязка: Первая мировая война

Простой потребитель, конечно, не мог догадаться, к чему всё это приведет: а привело оно к концу конвертируемости в золото перед лицом Первой мировой войны. Тогда режимы поняли, что можно нажиться на доверии, приобретенном за период КЗС. Как только развязалась война, напускная приверженность режима «твердым деньгам» улетучилась. Золотой стандарт помог усилить власть государства над выпуском банкнот и чеканкой монет и его контроль над реальными твердыми деньгами. Во время войны государства были очень заинтересованы в том, чтобы использовать эту власть для обогащения. Ван Кревельд заключает:

«В считаные дни [после начала войны] все стороны конфликта показали, что они на самом деле думают о собственных бумагах, отвязав их от золота и фактически оставив своих граждан ни с чем. Принимались драконовские законы, требовавшие от тех, у кого всё еще были золотые монеты или слитки, сдать их. Затем запустили печатные станки, начавшие выдавать свой продукт в немыслимых ранее количествах» [13].

После неполных 45 лет европейского КЗС результатами стали конфискация золота, расширение полномочий центральных банков и печатание денег в невиданных прежде масштабах. Конечно, все эти меры преподносились как «временные», и поначалу это действительно было так. Но они становились всё более постоянными по мере того, как режимы, ранее придерживавшиеся золотого стандарта, перешли на извращенный «золотообменный стандарт», а затем на Бреттон-Вудскую систему. Примечательно, что, когда Франклин Рузвельт (Franklin Roosevelt) в 1933 г. запретил частное владение золотом, он полагался на военный закон 1917 г., принятый, чтобы строго ограничить частное использование золота.

Проблема не экономическая, а политическая

Важно всё же отметить, что КЗС был полезным в том, что он предложил стабильные, надежные деньги, улучшившие международную торговлю. Как показал Джозеф Салерно (Joseph Salerno), попытки винить КЗС в депрессиях и экономических бедствиях безосновательны. С экономической точки зрения, переход на золотой стандарт в XIX веке совпал со «столетием беспрецедентного материального прогресса и мирных отношений между государствами».

Тем не менее, как понимал Хайек, КЗС представлял собой отход от настоящей рыночной конкуренции валют в сторону валютной национализации и манипуляции. Если смотреть через призму государственного строительства, то можно найти много причин, почему, несмотря на мнимые ограничения, накладываемые золотым стандартом на режимную власть, конечным следствием КЗС был рост государства. Новые государственные полномочия, распространявшиеся на кредитно-денежную систему, оправдывались либералами и экономистами на том основании, что эти меры повышали эффективность и стандартизацию и снижали транзакционные издержки. Однако конечный исход был далеко не эффективным.

Как заключает Фландро: «Появление золотого стандарта на самом деле проложило путь к национализации денег. Так можно объяснить, почему золотой стандарт был таким коротким экспериментом в истории западного капитализма, вскоре сменившимся управляемой валютой» [14].

·        1. F.A. Hayek, The Denationalisation of Money—the Argument Refined (London: Institute of Economic Affairs, 1976), p. 131.

·        2. Ibid.

·        3. Eric Helleiner, "Denationalising Money? Economic Liberalism and the 'National Question' in Currency Affairs," in Nation-States and Money: The Past, Present and Future of National Currencies, ed. Emily Gilbert and Eric Helleiner (Oxford: Routledge, 1999), p. 140.

·        4. David Glasner, "An Evolutionary Theory of State Monopoly over Money," in Money and the Nation State: The Financial Revolution, Government and the World Monetary System, ed. Kevin Dowd and Richard H. Timberlake Jr. (New Brunswick, NJ: Transaction Publishers, 1998), p. 38.

·        5. Helleiner, "Denationalising Money?," p. 140.

·        6. Helleiner, "Denationalising Money?," p. 145.

·        7. Helleiner, "Denationalising Money?," p. 142.

·        8. Martin van Creveld, The Rise and Decline of the State (Cambridge: Cambridge University Press, 1999), p. 233.

·        9. Marc Flandreau, The Glitter of Gold: France, Bimetallism, and the Emergence of the International Gold Standard, 1848–1873 (New York: Oxford University Press, 2003), p. 4.

·        10. Flandreau, The Glitter of Gold, p. 214.

·        11. Van Creveld, Rise and Decline of the State, p. 233.

·        12. Van Creveld, Rise and Decline of the State, p. 233.

·        13. Van Creveld, Rise and Decline of the State, p. 234.

·        14. Flandreau, The Glitter of Gold, p. 214.