Глава хедж-фонда: «Актив с конечным предложением, но без внутренней ценности, может стать бесценным»

Автор: Эрик Питерс (Eric Peters), CIO, One River Asset Management

«Федеральная резервная система (ФРС) с начала этого года купила облигации на $130 млрд. А глобальные центральные банки уже купили облигации на $300 млрд», – сказал главный глобальный стратег одной крупной компании с Уолл-стрит – назовем его Бигги.

«Несмотря на повышение ставок, количественное смягчение продолжается, – негодует Бигги. – Сейчас есть лишь два лагеря: робкие фондовые быки и упрямые фондовые быки».

«Покупать 30-летние облигации Казначейства США при инфляции 7%? Или покупать золото, когда доллар растет? Кто хочет вкладываться в развивающиеся рынки, когда ФРС вот-вот ужесточит политику?» – спрашивает Бигги.

«Возможно, именно поэтому акции превратились из породистого скакуна, изящно проходящего дистанции, в дикого необъезженного жеребца – с которого, тем не менее, никто не может слезть».

Анализ старинной картины с помощью инфракрасных лучей показал, что Боттичелли (Botticelli) начинал рисовать Христа-ребенка, обнимаемого матерью. Но, по неизвестной причине, однажды в 1500 г. 55-летний художник вошел в свою студию, перевернул полотно, начал заново и нарисовал «Мужа скорбей (The Man of Sorrows).

Из нескольких унций ничем не примечательной краски возник шедевр, запоминающееся творение. Более ранние произведения художника были преимущественно мифологическими: самое известное – «Рождение Венеры» (The Birth of Venus). Позже его работы стали больше напоминать готику, что, возможно, отражало тьму, на короткое время сошедшую на Флоренцию: диктатуру. Боттичелли жил во времена, напоминавшие наши, в эпоху Ренессанса – период захватывающего творчества, выражавшегося с помощью характерных для тех дней инструментов: кистей, резцов, перьев.

Но даже в периоды, благоприятствующие беспрепятственному творчеству, мы боремся с нашими вечными демонами. Политические конфликты, соперничество, тщеславие, алчность, глупость. Мы наблюдаем это сегодня в конфликтах России и Европы, США и Китая, республиканцев и демократов, в изменениях климата и сокрушительном неравенстве. В течение пяти столетий «Муж скорбей» переходил из рук в руки, молча наблюдая наши триумфы и поражения.

В 1963 г. картину купил анонимный коллекционер. А на этой неделе ее продали за $45,400,000 – изобретенных через 282 года после смерти Боттичелли.

Цена на аукционе Sotheby’s была в 1,621 раз больше, чем $28,000, заплаченных в 1963 г. Просто невероятная прибыль. 

S&P 500 за те же 59 лет вырос в 68 раз. Золото – в 51 раз. Американский индекс потребительских цен – в 9 раз. Но высокое искусство не похоже на другие активы – оно связывает нас с гениальным, возвышенным. И оно раскрывает следующую истину: актив с конечным предложением, но без собственной стоимости, может стать бесценным, если только мы себе это представим.

Вернемся к нашему текущему Ренессансу. Мы живем в период поразительного человеческого прогресса, выражаемого с помощью инструментов нашего времени. Сегодняшние величайшие творения мало чем напоминают шедевры прошлого. Но большинство не видит всего этого, отвлекаясь на второстепенные новости. И наше высшее призвание, конечно, не сбиться с пути в условиях растущей волатильности и молча творить и инвестировать в сокровища завтрашнего дня.